И вот, значит, с надменной мордой лица, вопросил у девчонки «От кого нагуляла пропащая сей плод греха?» Девочка офигела, в процессе офигевания посчитала, что ей указали её место и послали нафиг, что, в целом, смотрелось весьма похоже. Так что развернулась и с маскообразной физиономией молча оставила любовничка.
Итог сей драмы таков: Хизуми загнал воспоминания о «растоптавшей чувства продажной девке» куда подальше и не то чтобы выкинул из головы, но рубил мысли о ней. Благо самодисциплину сознания шиноби знали, умели, практиковали.
«Брошенная и поруганная» Эйка тоже с чуйствами худо-бедно справлялась, ребенка родила и бралась за контракты подальше и подольше, чтобы на «гнусного поругателя» не смотреть, и поруганию лишний раз не подвергнуться. Тот факт, что в койку вьюноша она затащила, с беременностью как медик сама пролетела — пренебрежителен, поругатель и членоносец — значит гад.
Тушка тем временем, пока я худел от местной сантабарбары, с собой в главных ролях притом, начала пускать кровушку из дырок на голове, ибо заданный темп считывания\обработки информации был для нее чрезмерно велик. Пару секунд печально погыгыкав от перспективы тут же, на месте, помереть нафиг и воображаемых последствиях сего помирания, потыкал витала насчет полечить.
Ну, а после излечения влез в тушку, потому как уменьшить ускорение мышления не получалось.
— Хизуми, Хизуми! Что с тобой?! — кричала приближающаяся девица, с лапками наливающимися салатовым свечением. Мед-чакра, судя по всему. И что… а вот черт знает, хорошо или плохо, судя по прорвавшейся мимике и реакциям к реципиенту она все ещё сильно неравнодушна.
— Эйка-кун, успокойся и присядь, — указал жестом на гостевой стул, — это последствия нападения, некритично. Лечить не надо, присядь, у нас будет долгий разговор.
— Хизуми-доно, молю простить недостойную… — бухнулась на колени сия дура, вся в слезах и соплях, да еще лбом об пол стукнулась. Ну, может, и на пользу. Но лечить будем.
— Эйка, с каких пор для тебя приказ главы клана стал не обязателен к исполнению? — жестом заткнув начинающую бормотать очередную верноподданническую фигню, я продолжил, — Молчи! Мой приказ был занять это сидение и успокоиться по мере твоих сил. Я жду его исполнения. Молча! — добавил я начинающей опять что-то бормотать девчонке.
Уселась, лицом в краснючих пятнах, слезы ручьем, в глазах безысходность, но молчит, уже хорошо. Ладно, попробуем немного успокоить, а то диалога не выйдет.
— Эйка-тян, для нас наступили тяжелые времена, и времени на долгие слезы об ушедших у нас нет. Я понимаю и разделяю твое горе, однако сейчас прошу тебя, постарайся успокоиться, нам надо о многом поговорить.
— Хизуми-доно (всхлип), их всех, папу, маму… — и начался слезоразлив. Ну я состроил морду в меру сочувственную и стал ждать как отрыдается.
— Эйка-кун, прими мои сожаления и сочувствие, скорблю о твоей утрате вместе с тобой, — минут через пять слезоразлива прозондировал слезное болото я.
— Благодарю Вас, Хизуми-доно, нижайше прошу извинить мое… — явно подуспокоившаяся, но заведшая старую шарманку начала девчонка.
— Оставь церемонии, Эйка-кун. Итак, хочу тебе сообщить, что сейчас на территории Конохагакуре в живых осталось трое взрослых членов нашего клана. Я, ты и Ацуко-кун. Твои родители мертвы, прими мое сочувствие, ожидают погребения. На деревню позавчера в районе полуночи совершил нападение Биджу, Девятихвостый. Однако смерть наших родных наступила не от его лап. На наш клан напали, и напавшие не уйдут от ответа. Смерть твоих родителей была отомщена Кен-доно, павшим в бою, — склонил я голову и молитвенно сложил руки, — остальным я занимаюсь и найду решение и путь отмщения.
— Хизуми-доно, спасибо вам и вашему почтенному деду. — склонила голову Эйка, — Каковы будут ваши указания для меня?
— Для начала, Эйка-кун, территорию Конохагакуре в ближайшее время ты не покинешь. До определенного мной момента, в одиночку не покидай клановый квартал. Твоей же задачей и обязанностью будет осмотр и лечение членов клана. По возможности, я рассчитываю на тебя в воспитании детей, вышедших из-под опеки Ацуко-кун по возрасту. И, наконец, буде у тебя останется время — поможешь мне с созданием свитков. Пока распоряжения таковы, разве что, возможно, я буду обращаться к тебе с консультацией по медицинским техникам, в рамках сложившейся ситуации я принял решение их изучать.
— Все будет исполнено, Хизуми-доно, недостойная благодарит вас за ваше доверие и не подведет.
— Эйка-тян, — решил я внести в «сантабарбарическую» историю наших отношений ясность, — После нападения я временно утратил память и после медитации вновь обрел её. Это позволило мне взглянуть на свою жизнь с другого ракурса. Сразу хочу сказать, я не прошу извинений, а просто ставлю в известность о случившимся и своих наблюдениях. Дело в том, что моим воспитанием занимался Кен-доно, вне Узушигакуре. В связи с чем некоторые аспекты жизни не были в должной степени освещены. Итак, я именем Синигами клянусь тебе, что до вчерашнего дня был уверен, что твоя беременность связана с другим мужчиной. В силу недостатка воспитания я даже не подумал о том что этот мужчина я сам, — слегка ухмыльнулся уголком губ я, встал и склонил на «дозволенную» высоту голову, — Эйка-сан, я, Хизуми Удзумаки, прошу прощения у вас за грубые и несправедливые слова, признаю Карин Удзумаки своей дочерью. Наши с вами отношения вне дел клана я оставляю в ваших руках, понимая, сколь сильную обиду нанес вам.
С этим словами я разогнулся, уселся и стал наблюдать за последствиями. Последствия были в виде прикрывающей рот рукой, капающей слезами и таращащейся на меня с надеждой Эйкой. Причем слезоразлив имел тенденцию к увеличению. Мысленно вздохнув, поперся успокаивать девчонку. Стоило подойти и прикоснуться, повисла на шее и стала обильно меня поливать слезами, видимо, в расчете на то, что из меня что-то хорошее вырастет. Ну это она зря, что выросло, то выросло. Ну и на ухо всякую нездорово-романтическую дичь бормотала.
Выдержал я это «успокоительное», слезное и приторно-розовое надругательство аж минут десять, потом держа за плечи вытянутыми руками дал ЦУ: «привести себя в порядок с дороги, пожрать и идти отдыхать, занятого меня не отвлекать.» Девица с счастливым видом вняла и выперлась.
Я же таки занялся печатями и тяжкими раздумьями. В принципе, наверное даже и неплохо все сложилось.
Сама девчонка вполне в моем вкусе внешне, не самая глупая, да и мешать работать не будет, причем без особых понуканий, и воспитание, и сама понимает занятость.
Дочка, да фиг с ней пока, до двух-трех лет что есть отец, что нет отца — пофиг, на руках пару раз в день минут десять подержать, ерунду пробормотать. А там займемся, не то что не в тягость, но перед детьми как-то ответственность чувствую до сих пор.
Так что, в итоге не худший и вполне устраивающий меня вариант. Но, блин, какая все-таки заковыристо-слезливая сантабарбара была, уже в голос подхихикивал я, малюя печати.
Ночью Эйка приперлась, залезла под одеяло, вцепилась, как в дакимакуру, и уснула нафиг. И плакала еще во сне полночи, небось противоестественная для Удзумаков склонность к Суйтону прорезалась, — думал полупромокший и фигзасыпающий я.
Впрочем, ладно, все с ней понятно, так что пусть будет.
7. Плебесциты, плебесциты
С утра Эйка убежала диагностировать Ацуко и детей. Меня, кстати, тоже зеленым свечением потыкала и вызвала искреннюю радость двумя моментами. Первый, что я не в фоллауте, второй же, что я здоров. Ну и наши с виталом «незапланированные экспериментальные» глумления над тушкой местными медиками не диагностируются, что из «здоров» логично следовало.
К завтраку изволил посетить нашу обитель Фугаку Учиха-доно, изящно подгадал момент «под пожрать» и неубедительно отказался откушать один раз из двух предложенных. По окончании же трапезы местный верховный полицай завел разговор:
— Удзумаки-доно, ближе к вечеру состоится Совет кланов, на котором произойдут выборы нового Хокаге. Дайме изволил прибыть в Конохагакуре сегодня ночью, о чем вы, несомненно, знаете. — я «знающе» покивал и сделал заметку в памяти о том, что надо решать вопрос с «информационной службой», потому как реально бардак, жить в деревне и не знать даже общеизвестных новостей, — Расследование дало предварительные результаты, и я нашел возможным изложить их Вам, как наиболее заинтересованной стороне, благо, на Совете будет мой доклад на эту же тему.