— Хизуми-кун, а что ты вообще в ночи за стеной делал? — прокурорски сверлил меня змеиными очами Орыч, — Я в твои дела излишне лезть не хочу, однако все же ты советник и вообще, — неопределенно, но понятно помахал он лапой.

— Орочимару-кун, “вообще” я там тренировался, излишне опасная техника для применения в Конохе, да и видеть её не стоит, — попробовал съехать с темы я.

— Не первый раз там, небось, тренировался? — злоехидно расплылся в лыбе Орыч, а получив мой вынужденный кивок, поставил диагноз. — Ну ты балбе-е-ес.

— Оро-кун, не дави на больное, — вяло отбрыкивался я, но наш подколодный добычу ухватил.

— Значит, у нашего Удзумаки-доно награда в полсотни миллионов за голову, а он по ночам тренируется в лесу, причем в одном и том же месте. Почтенный Удзумаки-доно, соблаговолите одарить ничтожного секретом бессмертия и неуязвимости, — фиглярски гадствовал Змеетень, пиная меня в уязвимые точки.

— Орочимару-кун, урок мне преподнесли и без твоих ядовитых подколок, как-то я сам помирать не стремлюсь, — попытался я остановить жестокое глумление. — И вообще, сам факт наличия группы ликвидаторов в паре километров от Конохи важен.

— В этом ты прав, — смилостивился змеегад, — даже если просто охотники за наградой, то в любом случае дошли до Конохи, сидели в засаде, а мы ни сном не духом, — посмотрел на утвердительно кивающего меня, расплылся в змеиной лыбе и добил. — А ты все равно балбе-е-ес.

— Сигнализация, патрули, причем, думаю, нужны служебные шодофоны, — состроил я непозмеимую рожу и перешел к делу. — Сигналки у Конохи вообще хлам, их может снять чунин со специализацией в шодомахо.

— А людей на патрули откуда взять? — перешел к делу и Орыч. — Сигналки — согласен, хлам. Удзумаки возьмутся?

— Возьмемся, но тут давай без благотворительности и без рваных жил, — определил рамки доступного я. — Наживаться не буду, но нормальный контракт со средними расценками обеспечь. Ну и охрана, а так, три мастера за месяца два управятся. Специалиста скрытника не выявят, но боевика в радиусе трех километров от стены — запросто.

Орыч пожлобствовал, но внял. И пригрозил на ближайшем совете вопрос поднять. Тем временем вернулись поисковые группы и доложили о бессмысленности своего существования. В смысле следов нет, никого не нашли. На этой печальной, но предсказуемой ноте я срулил домой, досыпать.

С прибывшей с утра инвалидной командой управился за день, несмотря на запугивания Орыча, прибывшие минимум тремя конечностями обладали. Заготовки у меня были, так что основное время заняло обтягивание каучуком и создание псевдо-каналов из чакропроволоки.

Ну и зажил по старому графику, правда, избиению себя Шином выделил времени побольше, как-то помирать желания не возникало. Из своих многомерных способностей, худо-бедно домучался до прыжка через четырехмерность, в пределах видимости и без меток. Пара попыток прыгать подальше, заканчивались ощущением центрифуги и выпадением в произвольном месте, все в том же пределе видимости. Учитывая, что выкидывало меня в воздухе, а могло и, например, в стене, попытки прыжков без меток в куда-то я прекратил.

Так и дожил до второй точки, намеченной нашим тайным советом. Присылаемые потихоньку Орочимару ветераны поднакопились, пару я даже сагитировал пойти в мою учебную вотчину, специалисты были по кендзюцу и сюрикендзюцу, не особо сильные в нин, но, как по мне, идеальные в инструкторах.

В общем, собралось наше трио заговорщиков и на этот раз в роли кровавого палача режима выступала Цунаде:

— По всей строгости закона! Воровство, утаивание последней воли Каге и главы клана, подрыв обороноспособности деревни, — безапелляционно потрясая кулаком вещала Сенджу. — К ответу призвать старых негодяев, по всей строгости!

— Ну, в принципе, насчет Утатане и Митокадо я согласен, — осторожно подал голос я. — А вот с Сарутоби сложно. Цунаде-кун, а давай я ему приступ сердечный организую?

— Да, Цу-тян, — поддержал мои потуги Орыч, — с Сарутоби в рамках закона работать не получится, они их, по сути-то, не нарушали. По факту да, а по закону, уж прости нет. Все что мы сможем доказать, да и то не факт, утаивание воли Тобирамы. Ну а ненадлежащее исполнение обязанностей Хокаге — так сняли его уже, тут ничего не сделаешь.

— А можно устроить так, что он заживо гнить начнет, — задумчиво промолвил я, — причем нервные волокна тление не затронет, а некроз тканей не превысит возможности организма к выводу шлаков. Месяца три-четыре думаю протянет. Только посчитать надо…

— Не надо считать, — передернулась Цунаде, — это уж как то совсем изуверски, Хизуми-кун.

— Ну я просто предложил, мне интересно посчитать баланс…

— Не надо, — передернуло уже Орыча, — что-нибудь другое посчитай. И вообще, хватит. С Утатане и Митокадо определились, выносим вопрос на совет джонинов и действуем по закону, — мы оба кивнули, — с Хирузеном вопрос оставляем открытым, но все бюджетные сделки с Сарутоби прекращаем. Если сам клан за месяц не решит вопрос с ним, то ты, Цу-тян, обратись к Хизуми, от его идей даже меня пробрало.

— Хорошо, согласна. Кстати, что с бюджетом, а то госпиталь не помешало бы отремонтировать? — прониклась тетушка-сестрица.

— Как и ожидалось, опять воруют. Правда меньше, но половина до казны не доходит. Ветераны принимают “подарки”, однако воровства как такового нет, по сути “подарок” получают за переработку во внеслужебное время.

— Кстати, Орочимару-кун, я вот слышал один из них в темнице? — поинтересовался я.

— Не в темнице, а дома, — уточнил Орочимару, — ударил кунаем начальника, присвоившего часть выплат, как раз ветеранам. Так что, в камере АНБУ как раз начальник, ну а отдел дознания, как понятно, не в курсе.

Пообсуждали детали, но в общем нового ничего не придумали. Ну а на следующий день Хокаге Орочимару вывалил перед советом джонинов “сожженные” документы. По результатам совета парочку признали виновными, что самое забавное, в “укрывательстве предателей деревни”, которыми, вот неожиданность, почти поголовно оказались чиновники администрации. Впрочем оба, скоропостижно, но более чем естественно скончались, при той информации что у них была, скорее жизнь была неестественной. Минут через пять после окончания совета, от старости и груза на совести, да.

Кланы поднапряглись, стали вооружаться, однако, в разговоре с советом Листа, Орыч дал понять, что по “прошлым делам”, которые ему прекрасно известны, репрессий не последует. Есть клан Сарутоби, “наторговавший” излишне много, но санкций не будет даже к нему, просто торговать он будет с кем-нибудь другим.

Ну а после донесения этого послания “обсчеству”, кланы погудели с пару дней, да и затихли. Причем, вроде бы приняли новые правила игры, по крайней мере пару полицейских, пойманных на взятках, Фугаку собственноручно отправил в госпиталь, а оттуда на полугодичную охрану границы. Официально не наказание, но по факту не самое приятное место службы.

Кстати, в очередное посещение Апельсина отловил меня Фугаку и стал поражать проницательностью и выпытывать информацию:

— Удзумаки-доно, у меня есть к вам деликатный вопрос, — подъехал издалека Фугаку.

— Задавайте Учиха-доно, если в моих силах — безусловно отвечу, — оставил себе лазейку я.

— Ни для кого в Конохе не секрет, что Вы и саннины составляете еще один совет, — на что я закономерно кивнул, это шило можно было утаить максимум месяц. — Скажите, какие цели у этого совета?

— Учиха-доно, цель осталась одна, с момента основания Конохагакуре — дети не должны воевать. А если Вы имеете в виду агрессивную политику по отношению к не вполне чистым на руку, так это, собственно, и есть шаг к осуществлению цели. Ради обогащения этих лиц воевали многие, зачастую как раз дети.

— Я вас понял, Удзумаки-доно. Кстати, надеюсь озвученные Вами тезисы о сроках остались в силе? — тонко намекнул на “обещанную” шапку пучеглаз.

— Более чем, причем, Учиха-доно, наши действия идут как на пользу Конохагакуре, так и облегчат Вам пребывание на желанном посту, — констатировал факт я.